Как-то по Дублин-сити к пабу
Шёл я в ужасную грозу.
Вдруг в окне я увидел бабу,
Ноги мыла она в тазу.
Что же такого, в самом деле,
В ней в этот вечер углядел,
Что после этого три недели
Я даже выпить не хотел?
Ну ты и дура, дура, леди,
Ну я и дура-, дуралей.
У двух старших братьев был маленький брат,
Мальчишка с душой бунтаря.
Два старых пирата и юный пират (пират, пират…) –
Вместе они бороздили моря.
Под пулю в бою первый брат угодил,
Другой тоже умер от ран.
Вот так из трёх братьев остался один (один, один…),
Юный пират, молодой капитан.
Бродил я по свету, гулял и кутил,
На виски и пиво все деньги спустил.
Теперь я богат, я другой человек,
И больше бродягой не буду вовек.
Я даю вам слово,
Я другой человек!
И бродягою снова
Я не буду вовек.
Всегда на коне не герой, а злодей,
Ценой равнодушия честных людей.
Ведь это так просто – стоять в стороне.
Сбежать или спрятаться – проще вдвойне.
Закончились эти унылые дни:
Сегодня нас двое, но мы не одни.
Всё продано, сломано, искажено.
Скажите, неужто так и быть и должно?
Неужто терпеть и без устали ждать,
Пока на помойку сойдёт благодать?
Когда мы в молитвах искали ответ,
Нам ангел небесный принёс пистолет.
По узкой улице домой… Ура! Ура!
По узкой улице домой… Ура! Ура!
По узкой улице домой
Он возвращается живой,
И мать кричит: “О боже мой!
Джонни не узнаю я!”
Огонь, огонь, и вновь огонь. Ура! Ура!
Огонь, огонь, и вновь огонь. Ура! Ура!
Огонь, огонь, и вновь огонь…
И дым, и гарь, и гной, и вонь,
А мать качает головой:
“Джонни не узнаю я…”
К нам опять приходит лето.
Пенье птиц в зелёных кронах,
Дикий горный тимьян,
Волны вереска на склонах.
Мы пойдём, мы пойдём,
Мы услышим ветра шелест
Там, где дикий тимьян,
Где цветёт душистый вереск.
Мы пойдём, мы пойдём...
О, как вы беспечны,
Считая, что вечны.
Но есть и граница:
От смерти не скрыться.
Жизнь — как сновиденье —
Мелькнёт на мгновенье
И больше не снится.
От смерти не скрыться.